Кстати, у вашего ребёнка нет пальцев на правой руке», равнодушно бросил хирург, проходя мимо моей каталки. Я лежала в узком коридоре Московского роддома номер 67, ждала, когда меня отвезут в палату интенсивной терапии. Ноги онемели от анестезии, душа от страха. Я жадно ловила ртом воздух, в груди жгло адским огнём, сердце трепыхалось в конвульсиях, по голове больно били тысячи молоточков. Панический ужас накрывал своей липкой пеленой. Хотелось уснуть навсегда. ⠀ Позже узнала, как настойчиво неонатолог уговаривала этого хирурга не говорить мне сразу про дочку, дать прийти в себя после операции. Были тяжёлые роды, результат - экстренное кесарево сечение. Но хирург непреклонно сослался на свои принципы.

Признаюсь честно, я струсила. Очень. Масло в огонь подливали растерянные взгляды родных. «За что?» - плаксиво голосила в трубку свекровь. Я отдала телефон мужу и отвернулась к стенке. «Господи, дай сил», беззвучно шептали мои губы. Дочку сразу проверили на всевозможные патологии. Обошлось. Вердикт - амниотическая ампутация. Пуповина перерезала пальчики внутриутробно. Оказывается, такое случается. На УЗИ никто не заметил этого или не сказал. И Слава Богу. Спокойно дожила до родов.

Зимой 2007 года, когда после новогодних праздников на мятом снегу ещё валялись взорванные петарды, я стала мамой особенной девочки. Почувствовала это, увидев крохотные глазки, смотревшие на меня с доверием и удивлением. «У нас всё будет хорошо», пообещала я тут же себе и своему комочку счастья. ⠀

Любовь к дочуне проснулась сразу и полилась через край. Вместо глупого вопроса "За что?" появился разумный - "Что делать?" Мы упорно таскались по лучшим Московским больницам. Разными голосами одинаково звучал ответ: "Растите, дальше видно будет ". В какой-то момент мы с мужем выдохнули от усталости и отпустили ситуацию. Приняли её. Через год оформили пособие по инвалидности. Правда, я запрещала себе и другим произносить это жуткое слово. Моя дочь- не инвалид. Эта фраза стала лейтмотивом нашей новой жизни. Девизом. Лекарством. Она собрала в кулак мою сопливую жалость и выбросила в помойку вместе с вонючим подгузником.

Дочка росла. Ей пришлось стать левшой. Я переживала. Помню, как на занятиях в детском клубе малышам-двухлеткам дали задание снять с себя обувь и надеть снова. Маруся справилась быстрее всех, хотя у неё были сандалики с металлической застежкой, у остальных деток - обувь на липучке.

Как же я ей тогда гордилась.

Всегда весёлая, озорная выдумщица стала всеобщей любимицей. Ее золотые кудряшки подпрыгивали вместе с ней, а заливистый смех звонким колокольчиком разливался по квартире. Сегодня у нас цирковое представление, завтра кукольный спектакль, послезавтра снимаем новости. Маруся в роли ведущей серьёзно рассказывает, как бабушка спасла жизнь Зайки, зашив ему живот, а снеговичку пришила новые глазки-пуговки.

С 4 лет Маруся рисует. Рисует хорошо. На полочке важно сверкает кубок лауреата конкурса, а папка пухнет от грамот за первые места. «Мамочка, я хочу стать художником или продавцом», важно заявляет пятилетняя дочь. Давлюсь от смеха и киваю в ответ. Господь щедро отсыпал ей талантов. На две жизни точно. Можно выбирать себе любой путь.

В школе? Дразнили. Но учительница быстро поставила обидчика на место, и он извинился перед всем классом. Больше ничего плохого я не слышала.

Самым большим предателем оказался лучший друг. В порыве ссоры он злобно бросил ей: «Уходи, безрукая». Маруся бежала, падала, захлёбывалась от рыданий, бросилась ко мне и не могла вымолвить ни слова, билась в истерике словно раненый птенчик. Догадываетесь, как я хотела придушить этого гадёныша? Собрав себя по частям, отправилась рассказывать про ссору детей его интеллигентной мамаше. Она мне не поверила. Закатив глаза, пролепетала «Мой сын на такую подлость не способен. Ваша дочь врёт». Что сказать? С тех пор мы не общаемся.

Маруся никогда не прятала свою особенную ручку. Ей это просто не приходило в голову. Запросто размахивала ей при встрече, росла без комплексов. Я очень старалась. Сейчас ей тринадцать. Она стала интересной девушкой со скромно потупленным взором. Долго вертится перед зеркалом. Переживает, что некрасивая. А я не знаю, как ей вдолбить, что это не так. Точёная фигурка, вздернутый носик, пухлые губки, светлые волосы обрамляющие высокие скулы – кукла Барби.

Этим летом у Маруськи появилась рука – активный протез, и она стала похожа на кибер-героиню фильма о будущем. С протезом она может прыгать со скакалкой, брать стакан правой рукой, уверенно держаться за руль велосипеда, стрелять из лука и ещё много чего. «Мама, представляешь, это так круто, держать стакан с кофе в одной руке, а телефон в другой. Бонус, стакан горячий, а мне всё равно», смеясь поведала дочь. Я быстро отвернулась. Мне двурукой её не понять никогда.

Я разрешила нам жить без оглядки на общество, на любопытные взгляды, крики детей: «Мама, смотри, что у девочки с рукой?» и смущенное мамское шипение в ответ. Маруся цедит в сотый раз: «Я так родилась». Потом сквозь зубы: «Надоели с этим вопросом». Хотя догадывается, что это вечный вопрос и вечный ответ. Как и её вопрос, который сводит меня с ума: «Почему я не такая как все?»

Дочку сразу проверили на всевозможные патологии. Обошлось. Вердикт - амниотическая ампутация. Пуповина перерезала пальчики внутриутробно. Оказывается, такое случается. На УЗИ никто не заметил этого или не сказал. И Слава Богу. Спокойно дожила до родов.